Актер, 95 лет, Нью-Йорк, http://esquire.ru
О том, что я выживший из ума старик, поговаривают, кажется, уже лет тридцать.
Я родился в Нью-Йорке, и мы были единственной еврейской семьей в итальянском квартале. Все свое детство я наблюдал за тем, как итальянцы осеняют себя крестом по сорок раз на дню. Потом уже, когда Серджо Леоне пригласил меня в «Хороший, плохой, злой», он предупредил, что в одной из сцен мне придется креститься. Я сразу вспомнил, как итальянцы делали это там, в Бруклине, и перекрестился именно так, как делали они. Серджо удивился и спросил, где я этому научился. Я говорю: «В Бруклине». А он говорит: «А ну-ка перекрестись еще раз».
Я ненавидел школу и все время проводил в нью-йоркском юношеском клубе на Бедфорд-авеню, где был драмкружок. Помню, как-то раз я играл старика с бородой. Он потерял свою дочь и перестал верить в бога. В зале сидели ребята из моего района, и в какой-то момент они стали кричать: «Эй, это не старик! Это Илай! Он просто приклеил бороду!»
Мой отец хотел, чтобы я был учителем. В нашей семье учителями были все, но я сказал: «Нет, я хочу быть актером». Тогда отец пустился в долгие объяснения. Актеры, сказал он, никогда не зарабатывают денег. Тебе будет не на что жить, а когда ты состаришься, тебе никто не будет платить пенсию. А вот учителям, сказал он, платят всегда.
Когда началась вторая мировая, меня призвали. Моя девушка — а она была врачом — сказала, что сможет спасти меня от армии и устроит мне ложный пневмоторакс (скопление воздуха в плевральных полостях. — Esquire). Через специальную иглу она пообещала закачать мне в спину воздух, после чего мои легкие будут выглядеть на рентгене так, что в армию меня не возьмут никогда. Я сказал: «Нет, спасибо». И вот я оказался голым в ряду солдат, которых осматривали доктора. Передо мной стоял парень, который сказал, что плохо слышит, и они отправили его обратно домой. Я был следующим и сказал, что у меня плоскостопие. «Как мило, — сказал доктор. — У меня тоже». Я и отправился на войну.
В тот момент, когда мы сбросили на Японию бомбу, я подумал: «Боже, наконец-то я смогу вернуться домой». Думать о том, что именно мы тогда сделали, у меня просто не было сил.
С моей женой (Энн Джексон. — Esquire) мы сыграли свадьбу в 1948 году. Это очень легко запомнить: как раз в этом году Израиль стал государством.
Марлон Брандо, как я его помню, страшно любил дразнить людей. Незадолго до того, как мы с женой сыграли свадьбу, она сдавала ему квартиру на Пятой авеню, и в мои обязанности входило забирать у него месячную плату — 35 долларов. Но каждый раз он придумывал какие-то причины, почему именно сейчас он никак не может
Читать
Рождественская сказка украсила витрины старейших магазинов Лондона
Летающее такси от Audi и Airbus впервые испытали в воздухе