Ингрид Бергман вспоминает о работе со своим выдающимся однофамильцем и земляком Ингмаром Бергманом на съёмках фильма "Осенняя соната". И, да, если вы не знаете -- они однофамильцы, и никак не родственники.
Впервые я встретила Ингмара Бергмана около пятнадцати лет тому назад. Ларса он знал так давно, что оба они уже и не помнили, когда повстречались в первый раз. Оба начинали театральную карьеру в Мальме, на юге Швеции. Копенгаген находится так близко от Швеции, что однажды Ларе и Ингмар совершили путешествие в Данию лишь для того, чтобы посмотреть спектакль. Наступила ночь, и Ингмар заявил, что он может спать только в Швеции. «Но ее можно отсюда увидеть, - запротестовал Ларе. — Это же совсем близко". Бесполезно. Ингмар не собирался ночевать в чужом государстве. Ларсу никогда не приходилось иметь дело со столь воинствующим патриотом. Когда я встретила Ингмара в шведском посольстве в Париже, он показывал свою постановку пьесы «Сага», написанной другим шведским Бергманом, ныне покойным Ялмаром. За пределами своей страны Ингмар чувствовал себя не очень уютно, и я подумала, что он, как хорошее вино, не выносит путешествий. Помню, как все мы пошли в театр Сары Бернар, чтобы посмотреть Биби Андерсон. А потом Ингмар вернулся в Швецию. Нам так и не удалось обменяться ни единым словом.
Спустя несколько лет мы с Ларсом (Шмидтом -- муж Ингрид, театральный драматург) и Ингмаром встретились за ленчем в Стокгольме. На этот раз между нами мгновенно установилась взаимная симпатия. Ларсу пришлось вернуться в свой офис, а мы с Ингмаром еще почти час продолжали болтать. Перед расставанием он заявил, что я должна сниматься в его фильме. Мне было очень приятно, что он сам заговорил об этом. Я бы никогда не осмелилась поднять эту тему, так как знала, что и в театре, и в кино он работал со своей постоянной труппой, со своими операторами и техниками. Он говорил о книге нашего однофамильца Ялмара Бергмана и заметил, что было бы забавно соединить троих людей с фамилией Бергман, не имеющих никаких родственных отношений, в одном фильме.
По поводу этого плана мы обменялись несколькими письмами. А потом он решил, что сам напишет для фильма оригинальный сценарий. Но вскоре я узнала, что он стал режиссером нашего Королевского драматического театра, и это, конечно, застопорило наши планы. Я послала ему свои поздравления и выразила сожаление, что теперь у него не останется времени для нашего фильма. Его ответ гласил следующее: «Это выжжено каленым железом у меня на лбу. Фильм с Ингрид будет снят непременно».
Больше я от него не получала никаких вестей.
Несколькими годами позже меня пригласили стать председателем жюри на Каннском кинофестивале. Перед тем как покинуть Канны, я стала вычищать все ящики в номере, выбрасывая скопившиеся письма, — я, как белка, всю жизнь держу все про запас. На глаза мне попалось письмо Ингмара десятилетней давности.
Я знала, что он был в Каннах в качестве гостя и показывал свой фильм «Крики и шепоты» вне конкурса. Я сделала копию письма, а внизу приписала: «Не с гневом или горечью возвращаю Вам это письмо. Просто хочу показать, как быстро летит время». В Каннах я заметила его в толпе репортеров и журналистов, протиснулась к нему и сказала:
— Я кладу в ваш карман письмо.
Читать