В майские дни 1997 года в Милане, в главном зале Дворца юстиции проходил необычный судебный процесс: рассматривалось преступление двухвековой давности. Понятно, что живых свидетелей быть не могло. Но правосудие вершилось в точном соответствии с установленной процедурой: судебную коллегию возглавлял председатель городского апелляционного суда, сторону обвинения представлял известный в Италии прокурор, защитниками были два известных миланских адвоката. В свидетели же - с обеих сторон - пригласили знаменитых врачей. Слушалось дело Сальери об отравлении им великого Моцарта.

Что может быть ужаснее - быть проклятым в памяти потомков? Убийца гения! А что если проклят без вины? Спустя двести с лишним лет высокий суд разбирался в том, что же произошло...
На миланском процессе защита доказала, что разговоры о злодействе Сальери дал повод не кто иной, как сам... Сальери.
Года за два до смерти он заболел тяжелым психическим расстройством, рассудок его помутился. Иногда сознание прояснялось, но в периоды умственных затмений он нес несусветную чушь. И как-то в бреду выпалил личному секретарю Бетховена, что он и отравил Моцарта, а попутно наговорил еще более немыслимое. Придя в сознание и узнав о своем “признании”,испугался не на шутку и стал отказываться от сказанного. И до самой смерти в редкие минуты просветления повторял: “Во всем могу сознаться, но я не убивал Моцарта”.
Но одним из самых оригинальных доводов защиты был такой: будь Антонио Сальери патологическим завистником, мир бы прежде времени лишился и других великих композиторов, кстати, его учеников: Бетховена, Листа, Шуберта, чей гений не меньшего масштаба, чем у Моцарта. Почему же он не заставил замолчать и их, “оберегая искусство”? Напротив, Сальери усердно передавал им секреты музыкального мастерства, более того, прославлял их творчество. И еще довод в защиту Сальери, пожалуй, самый веский: Констанца доверила Сальери быть учителем своего младшего сына, тоже Вольфганга Амадея.
Итак, через двести с лишним лет Антонио Сальери был оправдан “за отсутствием состава преступления”. Но, увы, имя его уже стало нарицательным, а для многих - кануло в лету. На Западе этого талантливого композитора помнят лишь в музыкальных кругах, а широкая публика только из оправдательного вердикта узнала, что он подозревался в убийстве великого Моцарта. В России же, где творчество Пушкина знает каждый культурный человек, имя Сальери стало бессмертным. Но такой славе он наверняка предпочел бы забвение.

Напоминаю, смотрим
в среду, 10 ноября,
Харьков, (м) Пушкинская, литкафе "КУБ"
20-15
Читать